Поездка в Индию

После пронзительного декабрьского холода столицы – щедрое солнце, парниковая влага, купы цветущих бугенвилей – красных лиловых, белых. Свет и запахи незнакомого мира обрушиваются на нас уже на трапе самолёта. Таможенница в сари с погонами. Белозубые улыбки…

Встречающие – русскоязычный гид и представители турфирмы надели нам на шею гирлянды пряных красно-желтых цветов-бархатцев, посадили в автобусы, и мы поехали в гостиницу Викрам.

Первое впечатление об Индии — из окон автобуса. Оказалось, всё правда – и коровы с позолоченными рогами в гирляндах всё тех же бархатцев и с колокольцами на шее и ногах, лежащие поперек тротуара или дороги в пригороде; и уличные фокусники-йоги в белых чалмах, сидевшие, закатив глаза, в позе лотоса, прямо под ногами у прохожих; и кобры с раздутыми капюшонами, раскачивающиеся под заунывную мелодию дудочки…

Мир, открывшийся нам, был вполне экзотичен – начиная с палящего солнца и чужих запахов — курящиеся палочки благовоний были воткнуты всюду, куда только можно было их воткнуть — в разноцветные горки манго, бананов, папай, лимонов на шумном уличном базарчике; в любую щель в ресторанчиках, храмах и лавочках; сизые струйки, пахнущие сандалом, ванилью, кориандром, днём и ночью поднимающиеся к потолку или небу, сопровождали нас все дни пребывания в Индии. От них мы, непривычные к восточным ароматам в таком количестве, дружно чихали и хлюпали носами. И кончая «огненной» едой, начинённой карри, от которой глаза лезли на лоб…

После экскурсии по Дели нас повезли смотреть на знаменитую железную колонну Кутб-Минара. Все, кто хоть немного интересовался историей Индии и пришельцами из космоса, знают, что это такое. Это чудо отлито из цельного куска чистого железа, и, несмотря на тысячу шестьсот лет своего существования, нисколько не подверглось влиянию коррозии. Как можно было получить железо такой высокой «пробы», до сих пор неясно. Значит, были технологии…

Уфологи, например, считают, что колонна внеземного происхождения. Мне эта мысль нравится гораздо больше, чем всякие рассуждения о составе железа, способах закалки, химии… и так далее.

Сейчас вокруг неё ограда, а раньше, говорят, можно было попытаться обнять её заведенными назад руками, и кому удавалось соединить руки, того ожидала удача и деньги.

А вечером в гостинице Оберей был сеанс йоги от господина Чарья Лала, потомственного йога из делийского Йога-центра, крупного, потрясающе красивого мужчины в белой одежде – длинной рубахе и узких штанах.

Он сказал, что европейцам трудно постичь «настоящую» йогу, но некоторые приёмы воспринять нам всё-таки по силам. Например, полоскание носоглотки, что полезно для слуха, зрения, горла, мозга и лёгких; также помогает при диабете. Он подносил пиалу с подсоленной водой к лицу, вбирал воду носом, задерживал внутри и выплёвывал в другую пиалу. Предложил нам попробовать. Мы попробовали – и следующие пятнадцать минут откашливались, отплёвывались, чихали и плакали. Но научиться этому можно, а когда научишься, то вполне оценишь лёгкость после этой процедуры – нос дышит, голова – ясная, прекрасно соображает…

Кроме того, никогда не будет насморка. Это проверено.

А потом был наш первый ужин. Уставшие, сонные от разницы во времени, мы плюхнулись в кресла в маленьком полутёмном ресторанчике, где пахло сандалом и карри, курились неизменные палочки благовоний и тренькала «живая музыка» — несколько музыкантов в белых одеждах, сидящих, подогнув ноги, на невысоком подиуме. Не было ни водки, ни вина – религия не позволяет. Бесшумно скользили улыбчивые официанты, наклоняясь к ним и повторяя: «Джус? Коффи? Ти?»

Хотя на базарчике около гостиницы, как мы убедились на следующий день, местные жители хватали нас за руки, азартно кричали «чейнч»* и отдавали за водку фигурки своих богов – танцующего Шиву или Ганеши с головой слона и разноцветные каменные бусы.

Ужин стал еще одним испытанием после полоскания носа – баранина в овощах и красном соусе горела во рту, не помогали ни сок, ни ледяная вода…

Многие индийцы, как правило, вегетарианцы, другие – употребляют мясо — это баранина, буйволиное мясо, куриное, но никак не говядина. Мясо, тушится в карри или запекается на гриле. Вкусен тандури-чикин – маринованные цыплята, приготовленные на живом огне. К мясу подают рис, спагетти, картошку, а к качестве приправы — маринованый лук. Это живой огонь! Очень вкусный хлеб – лепёшка вроде питты, но не плоская, а в виде шара, полая внутри. Надкусишь – она сдувается. Не помню названия. И замечательный напиток — манго ласси, приготовленный из манго и йогурта.

…На третий день мы отправились на юг, в Агру, смотреть Тадж-Махал – мавзолей, построенный царем Шах Джаханом в честь любимой жены Аз-Мумтаз. Сложенный из полированных плит белого мрамора, усыпанный полудрагоценными камнями, изваянный гениальными зодчими, он… всё сказанное не передаст и сотой доли этого великолепия, гармонии и совершенства. Считается, что это образец симметрии. Если стать строго по центру длинного водоёма напротив храма, то весь он отразится в воде, как в зеркале…

Легенда говорит, что Шах Джахан, умирая, попросил старшего сына построить ему такой же мавзолей, только из черного мрамора, напротив, чтобы они смотрели друг на друга, но сын ослушался отца, и гробница царя была помещена рядом с гробницей его жены – это единственная асимметрия мавзолея…

Мы стали в очередь желающих спуститься в нижнее помещение, где хранится саркофаг с останками Аз-Мумтаз. Несколько ступенек вниз, маленькая комната, в центре — мраморная гробница… Жарко и душно, народ течет непрерывным потоком…

Тадж Махал сверкает в утреннем солнечном свете, и сияет в лунном – так, что больно глазам. Правда, ночью мы его не увидели. Сначала все зажглись непременно увидеть, но после жары и влаги, обеда, экскурсии по городу, всем хотелось только одного – упасть на кровать под кондиционером и потерять сознание.

Через день бегающие по стенам номера крошечные ящерицы стали привычны и воспринимались, как местная особенность и экзотика…

…Мумбаи, бывший Бомбей, индийский Чикаго, город-космополит, где уживаются христианство, ислам, индуизм и буддизм, индустриальный, экономический и культурный центр…

После просторного Дели и белой Агры он произвёл впечатление закопченного, перенаселенного, забитого народом и транспортом. Населения здесь, если вместе с пригородами, больше двадцати миллионов. На улицах не протолкнуться, шум, гам, звуки автомобильных сирен, красочные кинорекламы, магазины, ювелирные лавки с зазывалами.

Торговаться – традиция, никто не покупает с лёту, это считается неприличным. Сначала беседуют – с доброжелательным любопытством расспрашивают, как зовут, о семье, непременно вопрос о детях, откуда, и только потом называют цену колечка или браслета, которую, как нас учил гид, нужно делить на три. При этом страстно уверяют, что цена просто смешная, исключительно «для вас». Если не хватает денег, готовы «взять» часами, сумочкой, духами. Процесс покупки – общение, театр, посиделки…

Нам было жарко в Дели, но с тем адом, который встретил нас в Мумбаи, это уже казалось парой пустяков.

Коров с позолоченными рогами здесь мы не видели…

…Из Мумбаи мы отправились на остров Элефанту, что примерно в восьми километрах. Погрузились на «кораб» — небольшое судёнышко с командой темнокожих невысоких индийцев в белых одеждах — и, не торопясь, поплыли к острову, зелёной горой вздымающемуся на горизонте.

Такие маленькие кораблики отплывают примерно каждые двадцать минут от гавани Ворота Индии, похожих на массивную триумфальную арку – наследие англичан.

Остров Элефанта — Слоновий остров, — так его назвали португальцы из-за гигантского каменного слона, вырубленного в скале. Индийское название его — Гхарапаури, что переводится как город пещер. Слона здесь давно нет — англичане вывезли его в Мумбаи, где он хранится в музее принца Альберта, а название осталось. На каменной шкуре его, говорят, есть отметины от выстрелов – португальские солдаты упражнялись в стрельбе. Португальская Индия – целый период истории португальских завоеваний – путь в Индию в конце пятнадцатого века проложил Васко да Гама.

В море было приятно — дул лёгкий бриз, вокруг судёнышка резвились дельфины.

…Через час примерно мы сошли с кораблика и попали в сауну. До вырубленных в скале древних ступенек — метров триста или четыреста. Это было начало. Потом мы долго поднимались по ступенькам — по-моему, их было несколько тысяч. Бесконечной вереницей, молча – берегли дыхание. Одуряюще пахли большие белые и желтые цветы на кустах. Верещали птицы, прыгали макаки. Они, оказывается, тоже священные животные, и обижать их нельзя. Они этим пользуются и растаскивают половину урожая. Маленькие, размером с кошку, проворные и нахальные, они корчили нам рожи, швырялись веточками и едва не садились нам на голову.

На позеленевших скользких скалах по обеим сторонам от ступенек извивались тоненькие плоские ручейки воды. Вода, текущая из сердца камня, была холодна, как лёд.

— Обезьян не кормить! – приказал гид. – Увидят еду – сожрут всю группу. Кто устал, станьте чуть в сторонку, пропустите остальных вперёд. В джунгли не заходить, там змеи. Через сто метров – площадка для отдыха.

Еще одно усилие – и мы, задыхающиеся, как рыбы, вытащенные из воды, добрались до пещерных храмов Шивы. Вырезанный в скале пятиметровый бюст Трехликого Шивы – Тримурти — божественное триединство, символизирует трёх богов: Брахму-Создателя, Вишну-Хранителя и Шиву-Разрушителя. Боги смотрели в пространство поверх наших голов, в их глазах была вечность. А мы были внизу, такие маленькие, валящиеся с ног от усталости, суетные…

Говорят, у этих храмов мощная энергетика. Остров Элефанта – дом Шивы, а мы – его гости…

…Мы стояли перед гигантским каменным Лингамом, основным образом бога Шивы, символом «неделимого единства мужского и женского начала, от соединения которых происходит жизнь». Постамент, на котором помещался двухметровый животворящий столб, был усыпан цветами, разноцветными шерстяными ниточками и горками риса – просьбами к богам о потомстве.

Елена Петровна Блаватская, влюблённая в Индию, написала об этом храме в одной из своих книг, что это работа циклопов, требующая столетий, а не годов. Сюда приходили люди, желающие искупить грехи, приносили резец и работали даже члены царской семьи. Но постепенно храм был заброшен, потому что люди последующих поколений погрязли в грехе и были недостойны посещать святилище…

Мнения о его возрасте расходятся… пятый век, восьмой, тринадцатый… Блаватская считала, что ему три тысячи лет, и строили его триста или четыреста лет. Пришельцу никогда не узнать подлинной Индии. Индия беллати – то есть Индия белого человека — перед нами, а гупта Индия — то есть тайная — прячется за семью печатями…

В храмы Индии принято заходить босиком – на улице остаются десятки сандалий, босоножек, шлёпанцев, и если не помнить, где вы их оставили, найти бывает сложно. Я наступила на какой-то осколок и поранила ногу. Это испортило мне настроение до конца дня, пока я не убедилась, что, кажется, выживу. Это к тому, что нужно смотреть под ноги…

В одном из театриков нам показали народные танцы… странное зрелище с непривычки, надо вам заметить. То, что я видела по телевизору до сих пор, было другим. Танцевала полная невысокая женщина… это и танцем нельзя было назвать в нашем понимании этого слова. Она, широко разведя босые ступни и колени, с силой била пяткой в пол. В её движениях было столько энергии и силы, что подмышки потемнели от пота. Танец символизировал земные желания, торжество плоти. Мы смотрели, как зачарованные…

Очень красивые женщины… Звенящие браслетами красавицы, с серьгами в ушах и носу, с царственной осанкой и походкой – говорят, от привычки носить на голове кувшины и не только – мы видели, как они несут на голове довольно большие узлы, — в сари немыслимых расцветок, с разрисованными кистями рук и точками между бровей…

Два последних дня мы провели в Махабалипурам, курортном городке на берегу океана, почти на экваторе… Рукописи восемнадцатого века говорят, что часть его находится под водой. Песок на пляже был раскалён — ступить невозможно даже в сандалиях. Вода в океане, как из чайника — около тридцати пяти градусов, солнце прокаливает до костей, в полдень всё замирает и пляж пустеет до вечера.

Исполинские древние храмы здесь, как и везде, словно построенные гигантами, полуразрушенные, полузасыпанные, полузатопленные…

Панча Рата – Храм пяти колесниц; скульптуры — корова с колокольчиками, слоны, клыкастые львы, танцующие боги. Гаруд – человек-птица…

И громадный падающий камень из сада камней, который никак не упадёт. Кто-то высказал предположение, что он надет на металлический стержень, потому не падает. Такая, мол, приманка для туристов. Вряд ли, в этом мире приманки не нужны….

Ночь наступала внезапно, сумерек в нашем понятии здесь не было – сказывалась близость к экватору. В семь вечера наступала кромешная тьма. Было много звёзд — чужих, низких, больших; светящиеся волны, шипя, накатывали на песок. Я думала, волны светятся от звёзд, оказалось, от светляков-микроорганизмов…

Душа, измученная жарой и влагой, просила снега и зимы. Грела мысль, что дома уже снег…

…Сейчас, оборачиваясь назад, я понимаю, что это было одно из самых ярких впечатлений моей жизни. Я пообещала себе, что вернусь когда-нибудь…

Этот мир, такой непохожий на наш, такой другой, пугающе-древний, наполненный тайным смыслом и знанием с каждым годом уходит вглубь истории, с каждым годом всё дальше от нас…

* От англ. «change» — меняться, мена, обмен.