В Крыму немало примечательных мест, окруженных мифами. Но есть два названия, которые у всех на слуху. Это Аюдаг (Медведь-гора) и Карадаг (Черная гора).
Медведь, пьющий из моря
Гора Аю-Даг высотой 572 м расположена к северо-востоку от Гурзуфа. Возникла она в среднеюрский период, около 160 млн. лет назад, в результате вулканических извержений.
В переводе с тюркского Аю-Даг означает «Медведь-гора». Действительно, горный массив напоминает медведя, который как будто погрузился носом в море и пьет воду…
На юго-запад от подножья Аю-Ддага расположился знаменитый Артек, а на запад – «столица курортного Крыма» Ялта.
Люблю я, опершись на скалы Аю-Дага,
Смотреть, как черных волн несется зыбкий строй,
Как пенится, кипит бунтующая влага,
То в радуге дробясь, то пылью снеговой,
– писал в своем цикле «Крымские сонеты» Адам Мицкевич.
Имеется у Медведь-горы и своя «мифология». К примеру, тут якобы водятся русалки. Говорят, что летними ночами со стороны горы доносятся женское пение и смех. А порой девы в зеленых одеяниях выходят из моря и водят вокруг Аю-Дага хороводы.
Гений места
Еще одно пристанище для писателей появилось в начале прошлого века на восточном берегу у подножья другой крымской горы — Кара-Даг. Расположена она к юго-западу от Феодосии.
Этот вулканический массив высотой около 577 м над уровнем моря возник 50-70 млн. лет назад. Возле Карадага раскинулся поселок Планерское (бывший Коктебель). Поселение вместе с торговым портом появилось здесь еще в VIII в. По-тюркски «кок» означало «синий», «тебе» – «вершина». Видимо, из бухты местные скалы казались вовсе не черными, какими они были на самом деле, а синими, отсюда и название.
Благодаря поселившемуся в этих краях московскому профессору Вяземскому на карадагских склонах была построена биостанция, которую позднее преобразовали в филиал Института биологии Южных морей. Ученые исследовали местные камни, флору и фауну. Ведь, кроме обломков самоцветов – яшмы, жеода, халцедона, так привлекающих туристов, водятся тут около 60 видов растений, которые не встретишь в других местах.
Приобрела участок на склоне и Елена Оттобальдовна Кириенко-Волошина. Сына ее Макса, исключили с юрфака Московского университета за участие в студенческих беспорядках. Он увлекся живописью и поэзией, какое-то время скитался по заграницам, но затем вернулся в Россию. Там в стихи его вошли «напряженный пафос Кара-Дага», его «каменная грива».
И над живыми зеркалами
Возникнет темная гора,
Как разметавшееся пламя
Окаменелого костра.
Из недр изверженным порывом,
Трагическим и горделивым,
Взметнулись вихри древних сил…
Максимилиан Волошин был поистине духом этого места в тяжелые годы Гражданской войны:
В те дни мой дом, слепой и запустелый,
Хранил права убежища, как храм,
И растворялся только беглецам,
Скрывавшимся от петли и расстрела.
И красный вождь, и белый офицер,
Фанатики непримиримых вер,
Искали здесь под кровлею поэта,
Убежища, защиты и совета.
Я ж делал все, чтоб братьям помешать
Себя губить, друг друга истреблять,
А сам читал в одном столбце с другими
В кровавых списках собственное имя.
Современники и потомки немало удивлялись, как Волошина, укрывавшего в своем доме белых офицеров, большевики, подобно многим другим, не пустили «в расход». Чекисты и искусствоведы с Лубянки не жаловали, как известно, стихотворцев, и тем грозила смерть даже за более мелкие провинности.
Карадагский отшельник (его называли и апостолом, и олимпийцем) не только выстоял сам, но и помогал, чем мог, другим. Скромное дачное строение на карадагском склоне превратилось в известнейший Дом Поэта. Для многих он стал настоящей духовной вольницей. В его гостеприимных стенах бывали А. Грин, И. Эренбург, В. Брюсов, М. Горький, О. Мандельштам, сестры Цветаевы, М. Пришвин, К. Чуковский, А. Толстой, Н. Заболоцкий… И, кажется, сама Природа не осталась в долгу, прониклась вниманием к «певцу Карадага», «гению места». Его «львиный» профиль как будто запечатлелся в очертаниях одной из прибрежных скал…
Обитель планеристов
Кроме вершины Вол, получившей свое название в честь Волошина, существует на Карадаге еще одна именная вершина – гора Клементьева. Такова была фамилия летчика, который погиб в этих местах в 1924 г., испытывая новый планер.
Невольно сам Максимилиан Волошин стал косвенным виновником переименования своего любимого Коктебеля. Как-то, при встрече с одним из «корифеев» планеризма, ставшего в советские годы весьма популярным видом деятельности, поэт сорвал со своей головы шляпу и сбросил с обрыва горы Узун-Сырт (позднее названной в честь Клементьева). Шляпа поплыла по воздуху…
Вскоре поступило распоряжение об открытии у подножия Карадага всесоюзной школы планеризма. А поселок в соответствии с веяниями эпохи был переименован в Планерское. В 1970 г. в нем открыли Музей планеризма и парашютизма, а в 1979 г. Карадагу присвоили статус государственного заповедника.
Источник: