Некогда иноземцы величали наш край Гардарикой – страной городов. Мощные крепостные стены, окружавшие жилища русичей, росли, как грибы. Но могли и исчезнуть с лица земли, словно и не бывало: там, где некогда стоял город Пустозерск, смотрят пустыми глазницами высохшие озера…
Холодной осенью 1499 года военная экспедиция под руководством трех богатырей-воевод, трех приближенных царя Ивана III: Курбского, Ушатого и Заболотского-Бражника — пробиралась по Печоре на неизведанный Север. Намаялись – ни в сказке сказать, ни пером описать, однако государев указ – деваться некуда, надлежало все тщательно исследовать, подробную карту нарисовать. В одном из рукавов дельты реки, на берегу одного из многочисленных озерец (одни называли его Пустое, другие – Кормчее, видимо, в зависимости от улова), сделали привал. По-русски, с размахом: поставили деревянные избы, оставили дозорных. Что тут, скажете, охранять? Кочки с морошкой? Хрустальную водицу озера? А вот надо ж тому случиться, что первым строением, которое приказали поставить воеводы, был острог! Уж кого и за что посадили в сырую темницу, неведомо, но только именно благодаря этому безымянному криминальному элементу на карте появилась новая точка – Пустозерск, первый русский город за Полярным кругом, один из главных форпостов государства российского в освоении Севера.
Что воля, что неволя…
Шли годы, пролетали века. В городке уже жили потомки первых дозорных, женившихся на раскосых красавицах из местных пермяков. Одни несли службу военную, даже свой воевода имелся, другие по примеру аборигенов добывали рыбу, охотились на пушного зверя. По тогдашним меркам Пустозерск процветал среди озер и болот: пять сотен душ, таможня, форт, церковь, лавки да амбары и, конечно, тюрьма. Ежели куда и отправлять бунтовщиков, так на далекий север: здесь вмиг забываешь про мирскую карусель, только и думаешь, что о краюхе хлеба, да Богу молишься, чтобы поскорее забрал в мир более милосердный.
Закованными в кандалы по рукам и ногам привозили в Пустозерск участников восстаний под предводительством Булавина и Стеньки Разина, сюда же сослали вождя раскольников протопопа Аввакума с самыми рьяными сподвижниками. В местном остроге написал он свое знаменитое «Житие», здесь же произнес последнюю пламенную речь. Правда, кроме помора-тюремщика да крыс, никто не услышал проклятие истового раскольника – не долго, мол, осталось стоять на земле Божьей городу, единственное предназначение которого держать в страхе любого инакомыслящего! 14 апреля 1682 года Аввакума и еще троих раскольников: священника Лазаря, дьякона Федора и инока Епифания — сожгли на городской площади Пустозерска. Народ безмолвствовал…
Слова мученика-старообрядца сбываться не спешили. Мыслящих инако земля русская рождала исправно, поток ссыльных в городок на Печоре не иссякал. Здесь закончилась дипломатическая карьера боярина Артамона Матвеева, которого отправили в Пустозерск вместе с сыном Андреем. Кипучий нрав Матвеева-младшего суровый край не остудил — в зрелые годы он станет верным сподвижником самого Петра Великого. В Пустозерске отбывал наказание и Сергей Пушкин, родственник поэта. Наверное, он тоже мог воскликнуть: «На свете счастья нет, есть лишь покой и воля!» Воли его лишили, зато покоя в печорских краях было через край. Пустозерцы, словно скованные повторяющимся сном, покорно тянули каждый свою лямку, из поколения в поколение исполняя цареву волю – быть точкой на карте…
Восстание Печоры
Сама природа не выдержала и взбунтовалась против города-тюрьмы: рукав Печоры, на котором он стоял, сначала незаметно для глаз, а с годами все сильнее пересыхал. Город, построенный среди казавшихся бесконечными озер, начал утопать в песке!
Екатерина II была вынуждена учредить в более безопасном месте на Печоре город Мезень, чтобы пустозерская воеводская канцелярия с гарнизоном спешно переехали туда. К началу XX века Пустозерск потерял сначала статус города, а затем и всех своих жителей: в 1928 году в нем насчитывалось 24 жилых дома, спустя двадцать лет из них сохранилась ровно половина. Последняя жительница — Аграфена Андроновна Кожевина – покинула Пустозерск в 1962 году. Через два года опомнились, поставили на месте бывшего города каменную стеллу в память о том, что некогда и здесь кипела жизнь. А в 1991 году на месте казни протопопа Аввакума старообрядцы установили восьмиконечный крест в память о том, что жизнь в этом проклятом месте иссякла…
Источник: